Продолжение кризиса мировой капиталистической экономики, который всюду выражается в обострении конкуренции между капиталистами, в усугублении неравенства, в деградации условий существования эксплуатируемых масс, день ото дня вносит все больше напряжения и хаоса в международные отношения. Поставленный под сомнение вспышками насилия в ряде частей земного шара, империалистический порядок начинает отдавать мертвечиной.

В крупных империалистических центрах, правящие круги при поддержке СМИ поддерживают воинственные настроения. Последние стали распространяться после атак на Всемирный Торговый Центр в Нью-Йорке в 2001-м году. В официальной фразеологии терроризм, чаще всего заявляющий о себе в форме исламского фундаментализма, постепенно вытесняет бывший Советский союз на месте главной угрозы миру.

Распространение банд исламистов, начиная с талибов в Афганистане, заканчивая Аль-Каедой на Севере Африки, в Нигерии, Камеруне и некоторых регионах Юго-Восточной Азии, даёт этой фразеологии точки опоры.

Быстрое развитие «Исламского государства» из-за распада Ирака и ослабления Сирии, а также благодаря тайному финансированию некоторых верных союзников США вроде Саудовской Аравии и некоторых других монархий Персидского залива, дало империалистическим державам возможность сколотить против него коалицию и пустить в ход свои самолёты.

Если попытка представить ИГИЛ как мировую угрозу столь же безосновательна, сколь и предвзята, то война, разворачивающаяся на границе Сирии и Ирака - настоящая война с раненными и убитыми - с жертвами бомбардировок западных стран и жертвами вооруженных банд ИГИЛ, повинных в постоянной резне, разрушениях и потоках беженцев.

Коалиция и ИГИЛ в равной мере пренебрегают местным населением. Заявления о точности бомбардировок территории, контролируемой ИГИЛ - такая же циничная ложь, как и аналогичные заявления израильской армии относительно бомбардировок сектора Газы.

Империалистические державы не терпят того, что им начинают противоречить, что не мешает им использовать террористов и бандитов, манипулировать ими и даже прямо поддерживать их, если это приносит ощутимую пользу. Но эти бандиты, раз вооружившись и организовавшись, ведут свою собственную жизнь и видят в ней свой собственный смысл существования. Абсолютно так же как прирученные собаки могут нападать на своих хозяев, вызывая ответ последних. Точно также в своё время достаточно можно было найти афганских полевых командиров исламистского толка, которых США поддерживали против советской армии, оккупировавшей Афганистан. Совсем иного уровня поддержка оказывалась Саддаму Хуссейну: использованный как орудие войны против Ирана Хомени, иракский диктатор был превращён в угрозу миру и сброшен в ходе американской военной интервенции.

Показательные зверства ИГИЛ, мрачные сцены, сопровождающие публичные казни и их широкая реклама через интернет демонстрируют то же презрение к народу, что проявляют и империалистические державы в своих военных кампаниях. Но они преследуют и политическую цель.

Речь идет в первую очередь о том, чтобы заставить признать себя конкурирующие группировки и привлечь в свою сферу влияния вооружённые банды, свирепствующие в разных уголках планеты. В определённой степени речь о признании ИГИЛ наследником Аль-Каеды и покойного Бен Ладена.

Кроме того, использование подобных методов служит ИГИЛ для терроризирования народов, которые они хотят себе подчинить, которым они хотят навязать свой порядок и покорность.

Методы завоевания власти проявляют природу режима, на построение которого претендует ИГИЛ. Это режим диктаторской власти по отношению к несогласным, представителям религиозных и этнических меньшинств, женщинам и к эксплуатируемым. Реакционные цели и методы ИГИЛ и его фанатиков по всему миру делают их заклятыми врагами пролетариата.

Наименее воинственные политики империалистических держав развенчивают эффективность бомбардировок территорий, контролируемых ИГИЛ, и говорят о необходимости политического решения.

В неэффективности сомневаться не приходится. Войска исламистов продолжают наступление тем успешнее, чем больше эффект от западных бомбардировок, известный под именем политиканского эвфемизма «побочный ущерб», толкает в объятия исламистов всё больше местных жителей, из которых ИГИЛ набирает свои отряды.

Что же до политического решения, то его не существует. Империализм совершенно неспособен исключить этническое и религиозное угнетение в отношениях между народами и ещё меньше он может сделать для преодоления неравенства, бедности и коррупции. Он ими живёт, усугубляет их и без остановки создаёт их новые формы.

Посылая Рафали (истребители французской фирмы Дассо, которые никто не хочет покупать) против ИГИЛ, французский империализм прикрывает свою военную немощь имитацией бурной деятельности, особенно активной из-за «социалистического» ярлычка, носимого президентом и правительством. Это давняя французская традиция: социалистическая партия в правительстве всегда была особенно воинствующим слугой французского империализма. Она тем охотнее прибегает к декларациям о «национальном единстве» и «национальной солидарности», чем более покорно ведёт внешнюю политику французской буржуазии, вызывая рукоплескания правой в свой адрес.

Сознательные трудящиеся должны отвергнуть тошнотворные призывы к национальному единству. Французская буржуазия, их прямой противник, не станет им другом от того, что ведёт грабительские воины за пределами своих границ.

Давление милитаризма внутри крупных империалистических держав увеличивается и в связи с напряженностью в отношениях с Россией, влекущему за собой своего рода возвращение к холодной войне. Это напряжение, вызвавшее целую серию мер, направленных против России, имеет, однако же, свои пределы. Главные силы буржуазной Европы - в особенности капиталисты Германии и Франции - имеют в России слишком обширные интересы в области промышленности, финансов и торговли, чтобы всерьёз ставить их под угрозу, даже под давлением США.

Распространение вооружённых банд на контролируемых империализмом территориях - а оно выражается не только в форме движения радикального исламизма - есть одновременно последствие и фактор распада государственных аппаратов, которым империализм покровительствует, или которые он как минимум терпит на местах. Этот распад начался не сегодня. Но сегодня он затронул экономически и стратегически важный для империалистических держав регион - Ближний Восток.

В Африке эти государственные аппараты были подвержены разложению с самого начала своего существования, в эпоху деколонизации. Оно коренилось в самой природе этих режимов, призванных, с одной стороны, дать символическое удовлетворение надеждам африканских масс на разрыв с колониальным рабством, а с другой - продолжить империалистический грабёж. В силу этой противоречивой природы все упомянутые режимы были изначально в лучшем случае авторитарными, а, в общем, зачастую диктаторскими.

Постоянно требуя от этих режимов удержания подвластных народов в узде, империализм не давал им необходимых для этого средств. Местные держатели власти получали своё основное вознаграждение в силу неограниченного права грабить свои народы. Поборы правящих каст и их коррупция добавлялись к империалистическому грабежу.

Место в ООН и национальный флаг лишь на некоторое время могли заглушить проблему нищеты и бедности в массах. Череда государственных переворотов и военных путчей отмечает всю историю независимой Африки. Одним из их побочных продуктов является возникновение вооружённых банд. Одни довольствуются рекетом в отношении местного населения, чтобы обеспечить большие или меньшие привилегии для своих главарей и оружие со средствами существования для их подчинённых. Другие пытаются найти общественную опору на этнической или религиозной основе.

Сомали, после падения диктатуры Сийада Барре в 1992-м году, никогда не знала централизованного государственного аппарата.

Сьерра Леоне и Либерия пережили долгие годы в ходе которых централизованный государственный аппарат уступал место соперничающим вооружённым бандам.

Кот-д'Ивуар на протяжении многих лет был разделён на Север, подчинённый полевым командирам, и Юг, контролируемый президентом Гбагбо. Это деление было прервано только вмешательством находившихся в стране французских войск, которые навязали Уаттара.

А недавно обанкротилось и прекратило существовать как таковое государство в Мали. Там французская армия снова сыграла роль жандарма своей бывшей колониальной империи, чтобы придать видимость целостности государственному аппарату, который и шага не может сделать без французских частей.

В Центральной Африке с французской интервенцией стало лишь одной вооружённой бандой, воюющей на этой территории, больше, что конечно не привело к прекращению кровавого хаоса в стране.

Ливия же продолжает распадаться с момента падения Каддафи. Этот распад играет главную роль в дестабилизации всего Североафриканского региона.

В Конго (бывший Заир), самой обширной стране континента, центральная власть вот уже многие годы не контролирует все её территории. Конкуренция банд, финансируемых конторами, что представляют интересы крупных компаний, оспаривающих контроль над огромными природными ресурсами страны, стоит человеческих жертв, исчисляемых тремя миллионами, считая не только непосредственных жертв насилия, но и умерших от болезней и голода, вызванных войной.

Разложение национальных армий ряда Африканских стран подстрекает империалистические державы к расширению их присутствия на континенте. Вне всякого сомнения, число иностранных военных ещё никогда не было так велико в Африке, со времён окончательного падения колониализма. Часто они присутствуют там именем ООН, но французский империализм держит в регионе наибольшее число военных баз, наибольшее число солдат и инструкторов всевозможного рода.

Потрясения государства в Сирии и разложение в Ираке влекут последствия совершенно иного масштаба по сравнению с Африкой по причине стратегической заинтересованности в регионе, вызванной его богатыми нефтяными запасами и его географическим положением.

Эти последствия угрожают границам, установленным в конце Первой Мировой войны и сохранившимся более-менее неизменными до наших дней. Установленная в конце Первой на руинах Османской империи моровой конфигурация региона, его разделение на большое количество государств, было отражением определённого соотношения сил между империалистическими державами, восторжествовавшими в Европе, в первую очередь, между Францией и Великобританией. Несмотря на длительность своего существования этот порядок был весьма хрупким с самого начала своего существования, тем более, что к соперничеству упомянутых империалистических сил на закате их могущества присоединились США.

Соперничество этих держав носило более-менее скрытый характер, когда СССР был близок к региону географически и дипломатически присутствовал в нём. Но за фасадом согласия перед лицом общего врага, крупные нефтяные и оружейные компании вели постоянную конкуренцию при поддержке своих государств. Конкуренция, в которой ставка делалась на контроль над нефтяными запасами, заказы на поставку вооружений и в целом на расширение сферы влияния за счёт местных царьков.

Сверх того, нестабильность, вытекающая из соперничества империалистических держав и изменчивого соотношения сил между ними, дополнилась умышленной игрой империализма на противоречиях государств, на которой произвольно поделили регион.

Отношения между разными государствами региона, населёнными людьми, разговаривающими на одном языке - в Сирии, Ираке, Ливане, Саудовской Аравии, Йемене, во множестве нефтяных монархий Персидского залива, в Египте - всегда были беспорядочными, отмечались непрочными союзами и прежде всего враждой, способной перерасти в вооружённое противостояние.

В этой игре на разделение израильское государство играло особую роль. Несмотря на желание со стороны английского империализма, господствовавшим как в Палестине, так и во всём регионе, и желавшем управлять некоторыми арабскими руководителями, которых он расставил на местах, американское правительство (с поддержкой французского) способствовало возникновению этого израильского государства. Последнее желало занять место Великобритании в регионе, сделав Израиль надёжным союзником империализма. Арабские государства были режимами, более-менее отделённым от своих народов, коррумпированным, ненавидимыми и непрочными. В противоположность им, израильское государство, в момент своего возникновения в 1948-м году, сосредотачивало на себе чаяния и надежды сотен тысяч евреев на обретение своей страны, после спасения от нацистского варварства. Этих людей не хотели видеть у себя ни Соединённые Штаты, ни европейские державы.

Существовала историческая возможность избежать той ситуации, когда евреи воспринимались бы массами арабов как народ-завоеватель. Вместо этого они могли бы стать дружественным народом, который смог бы положительно влиять на развитие всего региона, несмотря на все различия между евреями и арабами, начиная с религиозных. Эта возможность не могла реализоваться иначе как путём политики, направленной на завоевание симпатий массы эксплуатируемых и бедняков из числа арабов при помощи общей борьбы против местных землевладельцев и капиталистов. Но прежде всего, необходима была общая борьба с империалистическими державами, короче, революционная, классовая политика.

Однако единственное, что было предложено в этом плане - сионизм, который намеревался навязать народам государство Израиль при помощи насилия и эксплуатации. Эта политика изначально не предполагала ничего, кроме связывания намертво израильских евреев с империалистическими державами. Откуда и навязанная ему роль наймита, направленного бороться с арабами и, в последствие, жандарма для Палестины.

Основанный на угнетении палестинского народа, Израиль является союзником и самой надёжной вооружённой силой империализма, применяемой против всех соседних арабских народов. Вместе с тем, он позволяет арабским режимам, в том числе наиболее преданным США, вроде Саудовской Аравии и нефтяных монархий, скрывать свою реакционную политику за антиизраильскими заявлениями. Основной механизм в машине империалистического господства в этом регионе, получающий взамен неограниченную поддержку в деле подавления палестинского народа, израильское государство обречено на катастрофическую для обоих связанных между собой народов политику. Подавляющее большинство их представителей, вполне могло бы в собственных же интересах, жить в мире.

Разделив Ближний восток империализм, тем не менее, так и не признал прав целого ряда народов, например курдского, на независимое существование, которого они требуют вот уже десятилетия.

Отношение держав коалиции к Исламскому государству свидетельствует о цинизме, с которым они играют надеждами и жизнями народов. Они используют ополчение иракских курдов, так как они составляют единственную военную силу, способную противостоять исламистам после окончательного разложения иракской армии. Но в то же время они отказываются поставлять курдам оружие, которое необходимо им, чтобы разбить хорошо вооруженного противника. Они боятся того, что курды получат средства, которые в итоге создадут проблемы соседним государствам, на территории которых они проживают. Речь, в первую очередь, о Турции, другом военном союзнике США в регионе.

Воздушные бомбардировки, единственная форма поддержки курдского ополчения, привели к жертвам среди мирного населения, которые определённо превышают потери исламистов. А изображение танков турецкой армии, ожидающих падения города Кобани под ударами ИГИЛ, и при этом, мешающих турецким курдам присоединиться к сирийским, чтобы сражаться вместе с ними, хорошо иллюстрируют всю гнустность политики империалистических держав в этом регионе.

Это разделение между враждующими государствами неизбежно привело к распространению самого злостного национализма и к угнетению народов, этносов, религиозных меньшинств, или просто оппозиционно настроенных групп.

Ближний Восток всегда был пороховой бочкой. Сбросив Саддама Хуссейна, именно США - главная империалистическая держава в мире - подожгли её фитиль.

Недавнее распространение вооруженных банд исламистов - элемент в длинной последовательности протестов и восстаний, которые империализм провоцировал на протяжении всей своей истории.

Выражение господства небольшого привилегированного меньшинства, грабящего всю планету, империализм не может продлить своё существование, иначе как направляя друг против друга государства и народы, а при необходимости, создавая банды, которые служат им до момента пока не объявляются «врагами общества»/«врагом государства», при утрате над ними контроля.

69 лет, отделяющих нас от окончания Второй Мировой войны, отметились множеством локальных и региональных войн, или эпизодов более-менее насильственного противостояния.

Перед исчезновением СССР и концом разделения мира на два блока, значительное число этих конфликтов вливалось в «холодную войну», не носившую характер «горячей» только в том, что касается центров обоих лагерей. Во Вьетнаме, Корее и вообще на границах их сфер влияния война вовсе не была «холодной». Вне пределов стран двух блоков, большинство многочисленных конфликтов в Африке или Азии становились ареной борьбы за влияние между США и СССР в скрытом или явно насильственном виде. Противостояние блоков окрасило по-своему большую часть конфликтов, но не было их основной причиной.

Советская бюрократия, часто - по краиней мере на дипломатическом уровне - пыталась с выгодой использовать местные конфликты. Но именно господство империализма, его грабёж, и поддержка им диктатур постоянно вызывали восстания и конфликты.

Со своей стороны сталинистская бюрократия вела несправедливые войны в своей зоне влияния (прямо, как в Венгрии а 1956-м и в Чехословакии в 1968-м, или опосредованно, через режим Ярузельского в Польше в 1981-м). Не стоит забывать и про установку советских ракет на Кубе или о военных авантюрах вроде Афганской.

То, что произошло после распада советского блока показывает, что постоянная угроза империалистическому порядку исходит не от СССР, а от в силу причин, вызванных самим по себе господством империализма.

Только продажные публицисты и недоумки могли увидеть в исчезновении разделения мира на два лагеря начало эры всеобщего мира. Скрытое давление, которое всегда подтачивало империалистический порядок было разве что несколько рассеяно на некоторое время эйфорией, которую создавали правители империалистических держав, раструбившие о победе над советским блоком. Но это давление продолжило свою работу, усиливаясь и расширяясь на зону, не так давно подконтрольную СССР.

Даже наиболее наивные представители трудящихся классов бывших народных демократий, которые ждали от реинтеграции в западный лагерь полных магазинов, вскоре нашли там безработицу, закрывшую доступ в эти магазины; а те, кто радовался концу господства советской бюрократии над местной кастой политиков оказался перед новой формой господства, на этот раз - господства крупных западных компаний, который забрали себе всё, что могло приносить прибыль в местной промышленности и уничтожили всё остальное.

После этих 25-ти лет мир не только не познал мира, но и лишь столкнулся с ещё большим числом конфликтов, ещё менее поддающихся контролю. При том, что советская бюрократия умела что-то себе выгадать на почве этих конфликтов, чтобы усилить свои дипломатические позиции, она умела и заморозить их, или даже придушить.

Выдавая себя за главный полюс противостояния империализму, советская бюрократия в то же время играла роль жандарма внутри своей зоны влияния. С момента, кода она потеряла волю и, без сомнения, саму возможность играть эту роль в отношении стран народных демократий на границе своего блока, эти последние сразу же влились в лагерь империализма.

В свою очередь распад СССР открыл новое поле борьбы за влияние империалистических держав, соперничающих между собой, но согласных в том, что следует занять оставленные Россией страны, образовавшиеся после распада СССР.

До того, как высший слой бюрократии в лице Ельцина и его украинских и белорусских подельников решил распустить СССР, сталинская бюрократия, превратив его в огромную тюрьму народов, не только уничтожила надежды, возлагавшиеся на Октябрьскую революцию угнетёнными царизмом народами, но и вызвала исключительно сильные центробежные тенденции.

Говоря об «украинском вопросе», накануне Второй мировой войны, Троцкий утверждал: « ... Несмотря на огромный шаг вперед, совершенный Октябрьским переворотом в области национальных отношений, изолированная пролетарская революция в отсталой стране оказалась не в силах разрешить национальный вопрос, особенно украинский, который по самой сути своей имеет международный характер. Термидорианская реакция и увенчавшая ее бонапартистская бюрократия отбросили трудящиеся массы и в национальной области далеко назад... Из этого факта должен исходить революционный политик, в противовес бюрократу и сектанту».

Если экономическое развитие в рамках плана способствовало укреплению союза, угнетение украинцев Кремлём не могло дать ничего кроме усиления центробежных тенденций. Бюрократия не решила национальный вопрос в СССР. Она лишь придушила и прикрыла соответствующие противоречия, закладывая под собой бомбы замедленного действия.

Почва была подготовлена для действий империалистов.

Распад Югославии и длительное вооружённое противостояние между государствами, образовавшимися в следствие этого распада, предвосхитили то, что сейчас происходит в Украине. Если политические кланы словенских, сербских, хорватских, косовских и других националистов играли главную роль в очередной войне на Балканах, ещё более гибельную, чем ту, что они сыграли во время Первой мировой, то европейские империалисты - французы, немцы и англичане стали тушить разгоревшийся пожар керосином.

Два десятилетия спустя, население бывшей Югославии всё ещё не преодолело экономические и прежде всего человеческие потери в этой войне. Государства, на которые разделилась Югославия, слабые экономически и географически, становятся игрушками империалистических держав. К тому же они не способны решить демократическим путём судьбу национальных меньшинств, живущих на их территории. Неественность такого образования как Босния является наиболее наглядной иллюстрацией хрупкости этих режимов, но это не единственный пример.

В силу исторических причин, географической близости масштабов стран, балтийские государства немедленно присоединились поначалу к западному лагерю, а потом и к Евросоюзу. В случае же других стран, образовавшихся после распада СССР, активность империализма стала развиваться в самых разных направлениях деятельности.

Падение сталинистской диктатуры вынесло на поверхность множество антагонизмов, которые были до этого времени придушены (соперничество Армении и Азербайджана, Абхазии и Южной Осетии с Грузией, от которой они отделились, русско-украинского меньшинства с Молдавским государством и т.д.). Империалистические державы, в особенности европейские, стали участвовать - открыто или незаметно - в конфликтах, порождённых этими противоречиями, этим самым усиливая их

Тем временем, конфликт в Украине принял значение серьёзно превосходящее по масштабу то, что произошло в Грузии. Украина - крупная страна с 40-камиллионным населением. Обладая многовековыми связями с Украиной и взаимной экономической зависимостью, Россия, где власть консолидировалась после замены Ельцина Путиным, не могла смириться с полным и немедленным переходом Украины в зону влияния ЕС и в ещё меньшей степени с её интеграцией в НАТО.

ЕС, предлагая Украине форму экономической кооперации, но не давая ничего взамен, а особенно США, предполагавшие включение Украины в НАТО, игрались с огнём. Но в разжигании войны они обвиняют почему-то только Путина.

В действительности оба лагеря - Империализм и Кремль - разделяют ответственность за ситуацию в Украине. Её последствия уже тяжело сказываются на населении этой страны. Счёт жертвам идёт уже на тысячи, а регионы и без того обедневший из-за разрыва многочисленных экономических связей после распада СССР теперь ещё и целенаправленно разрушается.

Ещё более тяжелым последствием является то, что этот конфликт может восстановить друг против друга русский и украинский народы, а внутри Украины - украинско- и русскоговорящих граждан страны (не говоря уже про другие национальные меньшинства - русин, словаков, румын, венгров, чехов - которые также испытывают на себе последствия конфликта).

После Югославии, это другая значительная часть Европы, на которую обрушивается война.

Буржуазная демократия, которая долгое время была политическим режимом империалистических держав, основывалась на рабстве колониальных народов.

Германский нацизм уже показал, насколько неустойчивой является эта форма режима даже в культурно и материально развитых странах. Во время мировой войны все эти демократии быстро превратились в милитаристские режимы.

Настоящий кризис в этом отношении лишь акцентировал разочарование в буржуазной демократии, которое мы можем наблюдать, среди прочего, и в электоральных победах популистских политических партий.

Реформисты разных оттенков, осуждая «глобализацию», которая устанавливает диктатуру мировых финансовых рынков, отбирая у государств какие бы то ни было средства регулирования. Это старая привычка реформистов маскировать борьбу классов абстракциями.

За «финансовыми рынками» кроется та же крупная империалистическая буржуазия, что и за империалистическими государствами. Национальные парламенты даже в самых демократических странах никогда не были чем-то большим, нежели протокольными собраниями, а правительства, были не более чем исполнительными комитетами крупной буржуазии. Нынешние изменения проливают свет на этот несомненный факт: именно крупный капитал и буржуазия господствуют над миром и ведут его к катастрофе.

Одно из выражений этого кризиса империалистической демократии есть действие разлагающих элементов на национальные составляющие стран где эти вопросы иногда кажутся разрешёнными.

Старые антагонизмы вскрываются или воскресают: Фламандцы и Валлоны в Бельгии, Шотландцы и Англичане в Британии, наконец, каталонские националисты конфликтуют с Испанским государством.

Всё это пока держится в рамках империалистической демократии.

Эти явления свидетельствуют о регрессе в историческом масштабе. Империализм - «старческая стадия капитализма» - разлагает даже «национальные союзы», которые были созданы на начальной стадии капиталистического развития.

Что до государств Центральной Европы и Балкан, их подтачивают те же силы, которые привели к распаду Югославии. Усиление враждующих националистических групп, ирредентизма, прямые или косвенные территориальные претензии - всё это присутствовало на протяжении многих лет. Но их опасность лишь возрастает.

В этих странах со смешанным населением, нарезка территорий, производившаяся во время п после сначала Первой, а потом Второй мировой, создаёт почву тем более плодородную для крайне правых групп, чем больше все якобы демократические режимы, пришедшие к власти после падения советского господства, не могли и не хотели дать национальным меньшинствам их законные права.

Этот регресс проявился во множестве сфер общественной жизни. Он выражается в усилении реакционных идей, усилением роли религии и церкви в обществе.

Упадочный капитализм не даёт никакой перспективы и никакой надежды обществу. Ничто так не подчеркивает отчаяние, вызванное бесперспективным общественным устройством, как увлечение пусть и небольшой части молодёжи действиями вооружённых бандитов, воюющих во имя средневековых идей.

Но если даже эти бандиты-фундаменталисты, хотя и косвенно выражают тенденцию к отрицания империалистических порядков, они, очевидно, не открывают обществу никаких перспектив. Фактически они дополняют империализм в том, чтобы заставить общество сделать шаг назад в своём развитии. Империалистический порядок, то есть власть транснациональных корпораций, приспосабливается к политическому хаосу.

Наряду с локальными конфликтами, империализм получит всходы посеянных им бурь. Никто не может предсказать, к чему приведёт этот путь.

В игре на разделение и в антагонизмах, которые он вызвал между народами, империализм оставил множество бомб замедленного действия. И никто не может поручиться, что усугубление кризиса или просто его продолжение не спровоцирует их взрыв.

Стоит лишь подумать про индо-пакистанские отношения - отношения двух ядерных держав! Или про отношения Индии с Бенгладеш, граница между которыми разделена стеной в 3000 километров, разделяющей на две огромные части одних и тех же бенгальцев. Существование этих стен, как и их аналогов между Израилем и Палестиной, между Мексикой и США, вокруг Сеуты и Мелильи, или Шенгенской зоны, есть одно из гнуснейших проявлений гнилости империалистических порядков. В то время как капиталистическая глобализация ведёт в экономическом и финансовом плане к установлению беспрецедентной взаимозависимости, в то время, как современные средства общения и транспорт делают национальные границы всё более болезненным анахронизмом, господство империализма толкает общество к разложению и хаосу.

Если заголовок журнала «Courrier International» «Завтра будет третья мировая?» говорит скорее о падкости журналистов на сенсации, то вполне возможно, что мы являемся свидетелями глобализации локальных войн. После двух мировых войн, в которых столкнулись два империалистических лагеря, империализм, может быть нащупывает другой путь к падению в варварство.

Только возрождение революционного рабочего движения может открыть человечеству перспективы.

Более века политическое движение рабочих влияло прямо и косвенно не только на общественные отношения во многих странах, но также и на международные отношения.

Когда в 1848-м в Коммунистическом манифесте Маркс написал: «Призрак бродит по Европе»,- речь могла идти только о предвосхищении. С Парижской коммуной это предвосхищение впервые обрело конкретные очертания.

Менее, чем через пол века эта первая попытка пролетариата вырвать власть у буржуазии, и через 12 лет после революции 1905-го года, пролетариат взял власть в России. Он угрожал капиталистическому строю во всей Европе.

Несмотря на поражение пролетарской революции во всех остальных странах, несмотря на бюрократическое вырождение Советского союза, оставшегося изолированным, Октябрь 1917-го оказывал влияние на международные отношения на протяжении всего ХХ века. В первую очередь - на отношения между народами бюрократического СССР, который, будучи фактором стабилизации империалистического мироустройства, всё же оставался противоположным ему полюсом. Одно лишь его существование вдохновляло массы в бедных странах и давало пример для подражания.

В какой-то степени, тьер-мондизм в его маоистском или кастристском варианте - «дальний родственник» и крайне искажённое отражение Октябрьской революции, ещё влиял на международные отношения.

Тем временем, предав наследие Октября, сталинизм разорвал все связи с революционным рабочим движением. Многие поколения были преданы и деморализованы из-за этого.

Когда бюрократия извлекала выгоду из роспуска СССР, разрыв с прошлым был использован и для высвобождения множества сил, из которых одна была реакционнее другой - от этнических до националистических течений, включая исламизм. Он был использован, чтобы провозгласить направленность этих движений, которые империализм порождал без остановки.

Переходная программа начинается утверждением: «Мировое политическое положение в целом характеризуется прежде всего историческим кризисом пролетарского руководства. Экономическая предпосылка пролетарской революции давно уже достигла наивысшей точки, какая вообще может быть достигнута при капитализме ... Кон'юнктурные кризисы, в условиях социального кризиса всей капиталистической cистемы, обрушивают на массы все более тяжкие лишения и страдания. Рост безработицы углубляет, в свою очередь, финансовый кризис государства и подкапывает расшатанные денежные системы. Демократические правительства, как и фашистские, шествуют от одного банкротства к другому. Сама буржуазия не видит выхода».

Как эти строки, написанные Троцким накануне Второй мировой войны напоминают ситуацию, разворачивающуюся сегодня!

С согласия сталинской бюрократии, буржуазия избежала новой волны пролетарской революции. Её господство было продолжено на многие десятилетия. Современный кризис показывает тем временем, что она не преодолела собственные коренные противоречия.

В течение этих десятилетий так называемые коммунистические партии последовали по дороге такого же рода социалистических партий, чтобы полностью влиться в капиталистический мир и стать одной из его шестерёнок, прежде чем исчезнуть как руководитель в борьбе рабочего класса.

Кризис пролетарского руководства не был преодолён. Старое руководство мертво, а новое ещё не заняло своего места.

Настаивая на глубокой важности «кризиса революционного руководства» для человечества, Троцкий добавлял, однако, следующее утверждение: «Ориентация масс определяется, с одной стороны, объективными условиями загнивающего капитализма, с другой стороны, - предательской политикой старых рабочих организаций. Из этих двух факторов решающим является, разумеется, первый: законы истории сильнее бюрократических аппаратов».

Оно сохраняет в полной мере свою актуальность. Исторические закономерности продолжают действовать, хотя множество факторов, особенно череда предательств, сначала социал-демократии, затем сталинизма, объясняет их замедленное действие по сравнением с тем, чего могли бы ожидать революционеры.

Империалистический капитализм находится в тупике, а рабочий класс, как общественная сила, вовсе не исчез. Он присутствует во множестве стран, где, во времена Ленина или особенно Маркса, он не существовал иначе как в зачаточном виде.

Он даёт многочисленные свидетельства своей готовности к борьбе от Китая и Бангладеш до Южной Африки. Существует множество политических сил, намеревающихся направить в безопасное для себя русло эту борьбу. Но все они покоятся на буржуазном основании, будучи не более чем собранием всех видов реформизма, включая самые реакционные.

Будущим поколениям предстоит возобновить связь с традициями революционного коммунизма, с его прошлым, его борьбой и опытом. Везде во весь рост становится проблема возрождения революционных коммунистических партий. Именно с этим вопросом и связан вопрос возрождения коммунистического интернационала.

Никто не в состоянии предсказать как, каким путём, коммунистические идеи могли бы пробить путь рабочему классу, тому социальному классу для которого они предназначались в времена Маркса, Ленина и Троцкого. Но и сегодня он один способен к овладению этими идеями силой, необходимому, для социального взрыва, который сметёт капитализм.

--------------

Этот текст, который был написан в 13 октября 2014 г., был принят на 44-ом очередном съезде Lutte Ouvrière в 6 и 7 декабря 2014 г.